Голубой блюз - Страница 24

От прикосновения ее упругой груди, плеч, всего гибкого тела страсть в нем разгорелась с новой силой. Он стал целовать ее лицо. Губы их встретились, и Дик, как опытный искуситель, провел языком по ее губам, напоминавшим распустившийся бутон, словно собирая нектар.

Руки его легли женщине на бедра и заскользили вверх, повторяя плавные изгибы тела, обогнули грудь, коснулись сосков. Чуткие пальцы ласкали ее грудь, то поглаживая, то чуть оттягивая набухшие соски. Изнемогая от страсти, Долли откинулась, чтобы на миг перевести дух.

Хриплым, срывающимся голосом Дик произнес:

— Знаешь, длинными одинокими ночами на далеком, Богом забытом острове я мечтал о такой женщине, как ты.

— И я мечтала о мужчине, похожем на тебя, Дик Флеминг, — сказала она нежно.

И тут вдруг в сознании Долли с быстротой молнии пронеслось: я ждала тебя столько лет, и вот наконец ты пришел… но скоро опять уйдешь, и я вновь останусь одна.

Волшебство растаяло. Она резко выпрямилась и опустила ноги на землю. Дик приподнялся за ней. Голосом, полным боли, он спросил:

— Долли, что с тобой? Почему ты всегда убегаешь от меня? Неужели я тебя чем-нибудь обидел? Ведь мы были так близки! Почему мне кажется, что ты нарочно хочешь отдалиться от меня?

— Потому, что это правда, — ответила она с горькой улыбкой.

— Как это понимать? — Дик выглядел озадаченным.

— Это значит, что я не хочу пускать тебя в свое сердце, — как можно спокойнее произнесла Долли.

— Но ты же видишь, что я схожу с ума по тебе! И смею предположить, ты тоже ко мне неравнодушна… Откуда вдруг такой холод?

Долли облизнула пересохшие губы. Ей хотелось быть честной с ним. Если она пустится на какие-то уловки, это будет недостойно. Ведь и он всегда был честен с нею…

— Я очень ранима, Дик. Я готова полюбить тебя по-настоящему и не хочу страдать, когда ты уйдешь из моей жизни.

— Но я не собираюсь никуда уходить, дорогая! Почему ты меня вычеркиваешь из своей жизни? Я ведь никому не причинил зла! Что тебя навело на эту мысль — то, что я южанин? Моя шляпа? Цвет моих волос?

Как он может шутить в такой момент?! Неужели он совсем не принимает ее всерьез? Но надо все-таки объяснить ему все раз и навсегда.

— Ты как-то назвал себя «перекати-полем». Еще ты говорил, что не признаешь семьи. Так вот, я не хочу страдать и не хочу, чтобы страдали мои дети, когда ты уедешь из наших краев. Поэтому, пока еще не поздно, лучше убить эту любовь.

Долли резко повернулась к нему спиной и пошла в сторону океана.

Ах, так?! Страдание боролось в Дике с яростью. Наконец ярость победила, и он бросил ей вслед, словно нож в спину:

— Ты права, я должен уйти из твоей жизни!

— Ради всего святого… — произнесла она сдавленным шепотом, не оборачиваясь.

Мужчина вскочил на ноги.

— Хорошо, я ухожу!

Никакого ответа. Дик быстро подошел к ней. От ярости не осталось и следа. В глазах его застыли боль и страдание. Не в силах поверить в то, что его гонят, он еще раз спросил:

— Итак?

Глаза Долли затуманились от подступивших слез, но она молчала.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? Это правда?

— Ты сказал, что уходишь, так уходи… если хочешь.

— Я не люблю навязываться…

— Тогда уходи!

— Ухожу, ухожу!

Дик вернулся к качелям, подхватил шляпу, надвинул ее на лоб и, не говоря больше ни слова и не оглянувшись, растворился в темноте. Когда утих звук его шагов, Долли упала на качели и закрыла лицо руками. Белая увядшая камелия поникла в ее волосах.

VI

Долли чувствовала себя так, будто из нее выпустили весь воздух. Еле добрела до постели. Все кончено! Она осталась у разбитого корыта.

Соберись! — приказала она себе. Жизнь продолжается. Тебе есть для кого жить! Наступит утро, и ты увидишь все в другом свете.

Но сон бежал от Долли. Что она наделала! Как могла поступить так глупо?! Ведь она не девочка и вряд ли еще когда-нибудь встретит в своей жизни любовь… Так зачем же лишать себя пусть недолговечного романа? Как ей хотелось взять обратно свои слова! До глубокой ночи вспоминала Долли все счастливые минуты, когда они с Диком были вместе. Совершенно измученная, она забылась сном лишь глубоко за полночь.

Утро не принесло облегчения. Состояние природы было сродни ее собственному. Тяжелые тучи заволокли небо, накрыл остров темно-серым куполом. Но Долли все-таки решила не пропускать свою обычную утреннюю пробежку. Бесшумно, чтобы не разбудить детей, она поднялась с постели и стала одеваться. Движение — это жизнь! Может быть, зарядка поднимет ей настроение, придаст сил и бодрости.

Долли осторожно вышла из дома. В эти ранние утренние часы весь остров спал. Спал наверняка и ее сосед напротив. Если бы можно было хоть на секунду заглянуть в окно его спальни! Она представила себе Дика спящим. Он спокойно и ровно дышит. Длинные густые ресницы бросают тень на высокие скулы. Ей вдруг нестерпимо захотелось лечь рядом, провести пальцем по его губам, прикоснуться к ним своими губами… Но, увы, это уже ничего не изменит. Он пойдет своим путем, как и шел до нее, один. Долли опустила голову и пошла по тропинке, петляющей между дюнами, и вскоре оказалась у самой кромки океана.

Поеживаясь от прохладного, несущего резкий соленый аромат ветерка, Долли начала обычную утреннюю пробежку по влажному песку, утрамбованному прибоем. Путь ее лежал на север. Дышать она старалась ровно и ритмично, не замедляя и не ускоряя бег. Над головой кричали чайки, вдали из-за белых песчаных холмов вздымались кроны дубов, одетые в клочья тумана. Долли бежала уже десять минут, когда над головой появилась цепочка летящих пеликанов. Сильные птицы полукольцом опустились на воду вблизи берега и, используя клюв как сачок, принялись исследовать отмель в поисках рыбы.